Ляп-Ин-Арт

Здравствуй мой далёкий друг. Ты сейчас находишься у меня в гостях. Я хочу сказать тебе следующее. Живопись вообще и Искусство в частности, является для меня средством спасения от бессмысленности и банальности бытия, которое, как известно, "определяет сознание". Перед тобой тот результат, к которому я пришел к пятидесяти годам собственной жизни. Рад ли я этому? И радуюсь ли я вообще? Нет, мой далёкий друг. Не рад. Хотя, кто знает? А, что такое радость или тем паче счастье? Не знаю. Вот я пишу свои картины и ухожу подальше с этой Богом забытой планеты Земля... Куда? Одному Богу известно. Чего и тебе желаю. Будь здоров. Не грусти. "Всё пройдёт"))))))))))) "Пры Нікалаі вам было кепска, пры Сталіне - кепска, пры Лукашэнке - кепска... І каліж, вам, сукі, добра та будзе? А, нікалі!"

суббота, 18 января 2014 г.



Зимние записи.

Ночь. Работает приёмник. «Радио России».
Волна то уплывает, то звучит явственно.
Живопись. Графика. Поэзия. - Всё молчит.
Открываю форум. Мышиная возня.
Пиарят какие-то рифмы, графоманят.
Тускло как-то.
Я вот о чём. О тотальном одиночестве, о котором вопиет Интернет.
Место, в котором нам пришлось жить, время в котором мы все находимся - зависло. Структура всего этого клубка такова, что кем бы ты ни был, чтоб ты не делал, именно, если делаешь, оказываешься в пустоте.  Идёшь в никуда. Существуешь в нигде.
Аморфная, вязкая жижа. И я понимаю, в чём «правда» живописца Арча, когда он пишет «совокупляющихся трупов». Эти картины, как ни странно очень точно отражают время, в котором мы все плаваем, как рыбы в аквариуме.  Если художник пишет цветы, пусть пишет.
Но если посчитать всех художников, кто пишет цветы, это будут тысячи. А художник, он должен быть один. Как Пикассо или Ренуар. Конечно, можно гениально писать цветы, продаваться, но при этом быть просто ремесленником, в лучшем смысле этого слова.
Где аукционные дома? Где арт центры? Где кураторы?
Опять всё там же. В нигде. Там, где «совокупляющиеся трупы» художника Арча.
     Вот стоит на моём мольберте белый холст. Он притягивает, он манит, он расширяет моё суженное реальностью восприятие.
На нём можно написать нечто неординарное или совсем банальное.
Одному Богу известно, что будет на нём  написано. Может просто линия. Может просто пятно. Может просто точка.
     Точка и всё.
Конечно, даже точку на холсте нужно воспринимать вконтексте.
Вконтексте тех  работ художника, которые привели его к этой точке.
Как чёрный квадрат Малевича. Только вконтексте его теории,
других его работ.
      Так получилось, что я оказался вне тусовки.
Тусовка сама по себе, а я сам по себе.
И, Слава Богу! Аминь.
Я существую в своём замкнутом мирке.
Я слушаю грустные блюзы стариков рок-н-ролла.
Я написал картины.
Картины ушли в вечность.

А я остался наедине с самим собой.
Со своей совестью.

Я сижу в кресле, курю сигарету и смотрю в окно.
Я никуда не спешу.

Иногда я засыпаю, и мне снятся сны.
«- Сны про то, как выйду, как замок мой снимут…».

Тихонько играет гитара. Хриплый голос поёт о хромой судьбе.
За окном ночь. Бесконечная, бездонная ночь.
Идёт дождь. У меня над столом горит лампа.
Так мало надо.

Не  надо уже ничего.

Вспоминаю.
Я занят воспоминаниями.
Я тону в них.
Я тону в своём прошлом.
Оно существует где-то внутри.
Оно приходит ночью.
Откуда?

Остановись мой читатель.
Отрешись.
Присядь на влажную скамейку в осеннем парке.
Закурим. Пожмём друг другу руки.
Поговорим.

Ты, главное, не делай поспешных выводов.
Не стремись вешать ярлыки.
Наклеивать на лбы этикетки.
Подумай.
Может быть, помолись.

Столько всякого произошло в жизни и у тебя  и у меня.
Кого-то мы потеряли. Так и не успев им сказать что-то важное.
Помни об этом. Помни о том, что вовремя сказанное доброе слово
может спасти жизнь  человеку.

Ведь мы пока ещё люди?
Я надеюсь.

Я всётаки не потерял веру в человека.
В ту лучшую его часть, о которой, может быть, он даже сам не подозревает.

Мы одичали.
Мы озверели.
Мы озлобились.
Мы теряем веру.

Мы гонимся за благами, за комфортом, за деньгами,
славой, статусом. Тлен всё это.
Остановись, мой далёкий друг.
Загляни в себя.
Прислушайся к биению собственного сердца,
к тайному движению души.
Мы не вечны.

Играет гитара. Звучит музыка.
Скоро выпадет снег.
Скоро Рождество Спасителя.
Помни об этом.
Поэзия ничего не решает
Поэзия ничего не стоит
Поэтов никто не читает
Поэтому поэтов не построят
И не отправят в ГУЛАГ

Если бы поэзия была тротилом
Или допустим толовою шашкой
Поэтов бы казнили, как Чикатило
Или прилюдно отрывали бОшку

Если бы поэзия была пистолетом
Или, к примеру, автоматом
Поэтов убивали бы кастетом
Или забивали бы прикладом

Может, так оно и было
Где-нибудь в начале века
Пока поэзия не стала мылом
Мыльной оперой для человека

Ею занялись женоподобные кастраты
Ею заболели старые девы
Ею подтирают зады солдаты
Сторожащие балы английской королевы

Стихи сочиняют одни инвалиды
Стихи читают лишь инопланетяне
Стихи по барабану служителям Фемиды
От них бегут простые граждАне

Может быть когда-то
В следующем веке
Поэзия прозвучит набатом
Снова возродившись в человеке
А пока сплошная Кока-Кола
А пока сплошные доллар с евро
Все мы в ожидании укола
Дрянью набиваем чрево

Ни конца не видно и не края
Как цунами вырывает с корнем
Рифмы, вместе с нашими мозгами
Тут же заедаются попкорном

И надежды, в общем, не осталось
И судьба томится там, в подсобке
Бешено навалится усталость
И покатится пивною пробкой























Кружит легкий снежок.
Я гляжу на серое небо.
Я за оградой.
Она должна меня уберечь от Мира?
Или, тем самым, Мир оберегается  от меня?

Я делаю минимум движений.
Я застываю.
Мне некуда торопиться.
Всё, что мог, я выразил в своих картинах.

В первый день пребывания в интернате (после отпуска)
пришел  санитар с машинкой и состриг мою бороду.
Я стерпел это унижение, как терплю многое, что происходит вокруг меня. Я свободен. Я свободен, ненавидеть своих мучителей, свою проклятую, Богом забытую страну, в которой так тяжело выживать.
Я внутренне свободен.

Это чувствуют мои мучители и оставляют меня в покое.
Я в Покое.
Я в Великом Покое.

Чашка горячего чая, кусочек хлеба с салом. И я сыт.
Как мало надо.

Аминь.









Зима, пять утра    
Я не сплю.
Зима, за окном стена
Ночь люблю
Ночь, черный чай,
Пара строк
Я вижу жизнь-
Водосток

Жизнь, водосток, водослив
Я ем варенье из слив
Я вижу дым папирос
Сколько ещё болеть?
Вот вопрос

Бог, слышишь, Бог?
(Я шепчу)
Бог мне в ответ-
Я МОЛЧУ

Жду от тебя перемен
Слышу молитвы твои
Мать принесла пальто?
Это тебе от зимы.

Знаю, что мучит тебя
Знаешь, сколько Вас у Меня?
Каждому дать ответ в нужный срок
Я б предпочёл между строк

Я посмотрю на Бога
Я посмотрю в себя
Ты потерпи немного
Ты потерпи ЛЮБЯ

Боли свои и муки
Жизнь есть тяжёлый крест
Смерти души и разлуки
Всюду, везде, окрест

Люди слабы, ничтожны,
Немощны и больны
Будь с ними поосторожней
И не теряй вины

Будет тебе праздник
Когда заберу к себе
Но ты же большой проказник
Словом казнишь людей

Душу свою тревожишь
Мысли свои все стёр
Я не могу, ты - можешь
Ты же в душе актёр

Я тебе дал таланта
Я тебе выдал жизнь
Есть у тебя берданка
Ты ей стреляешь ввысь

Бабы тебя не любят
Ты их когда-то любил
Вешал себе на шею
И в небеса возносил

Ты рисовал картины
Ты же снимал кино
Кругом роились кретины
Сталкивая в …овно

Я тебя спрятал от мира
Я тебе дал новый мир
Видишь, твоя лира
Сверкает, что медный потир

Видишь, твои страсти
Отпали, как шелуха
Я был всегда беспристрастен
Я был на месте Отца

Верь и живи, Мир-чудо
Чудо с печальным концом
Ты ведь пришел оттуда
Знаешь, что и почём

Я перестал общаться
Высморкавшись в платок
Всё, что хотел я сказать тебе              
Я написал между строк
















Солярис.
                  
Планета Земля. Плавное движение реки. Длинные водоросли чуть колышутся течением. Кукушка. Речные жабы. Тина.
Прощание с Землёй. Пошел дождь. Дети под дождём. Их звонкие
голоса,  собачий лай. Чашка чая, на столе, наполненная дождевой
водой.
Солярис. Сгусток внеземного разума? Гигантский мозг? Господь Бог?
Человечество никогда не оставляло попыток научным путем проникнуть в тайны мироздания. Понять, по каким принципам создана Вселенная. Человечество постоянно стоит на пороге комнаты. Комнаты исполнения желаний.
Идея «безграничности мышления», материальности мысли.
Один неосторожный шаг, и разум покорёжен. Дальше безумие…
«-Познание тогда истинно, когда оно опирается на нравственность».
«- Нравственной или безнравственной науку делает человек…»
«- Ну, так не делайте науку безнравственной!»
Железная кружка с чаем, ситечко, чашка, сигареты, пепельница.
Милые, земные вещи.
Тоннели, автомобили, урбанизация…
«- Все это ходули, протезы. Этот ваш научный прогресс.
Все это для того, чтобы меньше работать и больше жрать…» - говорил Писатель из Сталкера.
Крис собирается лететь на Солярис. Отец. Мать, Дом.
Понятные, земные вещи.
Старт. Звучит как Сартр.
Постигнуть непостижимое.
Понять беспредельное.
Зачем?
Опыты, эксперименты, истина в последней инстанции…
Герой называет сумасшествие - ИЗБАВЛЕНИЕМ.
От чего? От самого себя?
« - Это не безумие. Здесь скорее что-то с совестью…»

Кельвин в каюте засыпает один. А просыпается со своей совестью в виде женщины, которую когда-то любил и потерял.
Послание с того света. Попытка переосмысления собственной жизни. Попытка, которая превращается в медленную, изощренную пытку, от которой не избавит даже смерть…
«- Крис, у меня такое чувство, как будто я что-то забыла…Ты меня любишь?»,- говорит ему Совесть-Хари.

Кельвин решает радикально. Убить собственную Совесть.
Солярис-Бог даёт человеку шанс. Последний.
ПРИМИРИТЬСЯ С СОБСТВЕННОЙ СОВЕСТЬЮ.

«-Она умерла десять лет назад…»
«- То, что ты видел, твоё представление о ней…»
«- А вдруг это долгожданный контакт?»

Контакт с самим собой.
Это ни долгожданная победа над собственным одиночеством?

Как бы человек ни был устремлён в Вечность, он возвращается к самому себе. Человек обращается к Богу, а Господь говорит - ПОСМОТРИ В СЕБЯ.

« - Мы не собираемся завоевывать никакой космос. Мы просто хотим расширить Землю до его границ. Человек рвется к цели, которая ему не нужна. ЧЕЛОВЕКУ НУЖЕН ЧЕЛОВЕК».

Никакой Господь Бог не заменит человека - человеку.
Господь даёт Шанс человеку ПОМЕНЯТЬСЯ.
В том числе за счёт страданий и скорбей.
ЕСЛИ ЧЕЛОВЕК НЕ МЕНЯЕТСЯ - ОН ПОГИБАЕТ.

«-Что зачерствело, то не победит». Говорит Сталкер.
«-Ну, что мне делать, если ты мне дороже, чем все научные истины, что когда-то существовали в Мире?»

«-Проявляя жалость, мы опустошаемся…»

«- Гибарян умер не от страха, он умер от стыда.
СТЫД, ВОТ ЧУВСТВО, КОТОРОЕ СПАСЁТ ЧЕЛОВЕЧЕСТВО».

Космос подождёт.

Блудный сын возвращается на Землю.